Мой долг

— Ты тоже будешь моим… Рейенис.

Хелейна не злилась и не ревновала. Она понимала его. Как и всегда. Благодарность и тепло в душе сменились искренним смехом. Эймонд понял, что теперь и правда у сестры… будет… нет — уже есть два мужа.

— Ты куда больше меня походишь на роль Основателя, — заверил он, сжимая её в объятьях сильнее. — Вот только, в отличие от Завоевателя, сама будешь решать, с кем из мужей делить ложе. Эйгон не будет требовать своего права насильно. Но он хочет, чтобы ты принимала Лунный Чай. И пока нам придётся соблюдать его правила.

Она промолчала. Не сжалась. То, что Эйгон потребует это, знали они оба. Но Эймонд для себя уже решил и иное:

— Но поверь, если ты захочешь родить от меня, то я этого добьюсь. Не сразу, но я сделаю это. Я всегда получаю то, на что нацелился.

Хелейну охватила странная дрожь. Ослабив объятия, он взглянул в её лицо:

— Я принуждать не стану, Хел. Ни к чему. Если ты не готова, то ничего не будет.

Щёки девушки стремительно зарделись.

— Нет, я просто… Мне так непривычно думать о тебе не как о моём младшем брате. Ты так быстро вырос, Эйм, — зажмурившись, она просто уткнулась лицом ему в грудь. — Но мне всё равно стыдно… Получается, я… я совращаю тебя.

— Хел, — принц вновь обнял её. Но в этот раз, подняв на руки, закружил. Девушка рассмеялась.

Сегодня она надела голубое платье, такое же, как и в тот день, когда они летали на Мечте, свободное и раздувающееся, словно волна. Эймонду захотелось уложить её на кровать, явить всю свою страсть и просто доказать, что никакого совращения нет. Он бы сказал об этом и словами, но не желал, чтобы Хел знала о его «ночной прогулке». Принц не хотел, чтобы она думала, будто он точно такой же, как Эйгон, и изводила себя, если долг или обстоятельства заставят его провести ночь не в её постели.

Эймонд глянул на кровать, а потом на девушку на своих руках. Сглотнув, понял, что очень хочет её. Но сначала он должен уплатить брату. Привести тому оленя, а уже потом получить свою награду. Они столько ждали…

Ему понадобится пара дней, не больше. Долететь до Штормового Предела, обручиться с одной из дочерей Баратеона «во имя долга» и вернуться. А потом взять ту, которую он избрал «для любви».

Эймонд опустил девушку на пол. Поднял её подбородок, рассматривая розовые мягкие губы.

— Можно я поцелую тебя?

Хелейна зажмурилась ещё сильнее, подставляя ему лоб по привычке.

— Нет, — в его голосе проскользнули грубоватые нотки. — Не как брат — как мужчина.

По её телу прошла дрожь. Приятная, которая лишь усиливала в нём желание, отзывающееся жаром в чреслах.

«Скажи «да», кивни, сделай хоть что-нибудь, Хел. Или я забуду обо всём и опять поцелую тебя насильно!» — взмолился юноша.

Она кивнула, и он накрыл её губы своими. Наверное, слишком пылко и неумело, так как Хел замерла в его руках, будто пойманная котом птичка.

«Наш первый настоящий и взаимный поцелуй. Лишь один из многих, что будут позже, но такой сладкий».

Припомнив что-то из давнего урока, Эймонд кончиком языка протиснулся меж её губ. Её слюна была вкуса молока и клубники. Верно, от волнения она не ела ничего, кроме завтрака.

— Разожми зубы, — буквально прохрипел принц, прервав поцелуй всего на миг, и тут же вернулся к нему.

Хел послушно сделала то, о чём он просил.

«А ведь мы оба не умеем нормально целоваться», — понял Эймонд, делая движения губ и языка более медленными и нежными. Его руки прошлись от щёк к шее, плечам, груди и остановились на талии.

«В Штормовой Предел можно полететь и утром… Забыть хоть на миг о проклятом долге».

И Хелейна каким-то неведомым образом опять узнала, о чём он думал. На миг взгляд её стал потерянным.

— Помни лишь о долге и забудь о долгах.

— Что? — не понял он, утыкаясь лицом ей в шею.

— Мне страшно, Эйм, — её взгляд опять стал осознанным. Она посмотрела на него. — Не нужно никуда лететь. Ты можешь упасть.

— Я всегда пристёгиваюсь к седлу, как ты и учила, Хел, — прошептал он ей на ухо, целуя тёплую кожу под ним. — Но, если ты захочешь, я могу полететь утром. А ночью остаться с тобой.

Теперь он ощущал не дрожь, а только трепет. Она отступила, он последовал за ней, пока Хел не упёрлась в стену. Запустив руку в вырез её платья, он сжал её мягкую грудь, ощущая это так, словно погрузил пальцы в лебяжий пух.

«Наверняка она и там внутри такая же».

Шальная и жаркая мысль заставила его вновь поцеловать Хелейну, но уже более пылко, сорвав с её губ стон.

Они так утонули в этом ощущении, что и не заметили, что больше не одни в спальне.

Кто-то дёрнул его за рукав. Перед опьянённым взором пронеслось ядовито-зелёное пятно, а вслед за ним промелькнула здравая мысль, что нужно было запереть дверь изнутри.

Хлёсткая пощёчина вернула Эймонда в чувства.

— Добрый вечер, мама.

Пискнув, Хелейна спешно стала приводить вырез платья в порядок.

— «Тайный» Малый совет, как я смотрю, завершился раньше…

— Эймонд, — змеёй зашипела Алисента. — Ты лишился ума? Что ты творишь?

«Нужно отдать матери должное: не заорала, едва увидев нас. И дверь закрыла. Впрочем, чего ещё ждать от той, что так долго скрывала пороки своего старшего сына».

Эймонд потёр покрасневшую щёку. Потрясения не было. Он знал, что мать всё поймёт первой. А нет, он бы сам способствовал этому. Такой опытный союзник в сохранении семейной тайны им был необходим.

— Целую свою Хел, — лениво ответил он, откровенно любуясь потрясением на бледном лице вдовствующей королевы.

— Если Эйгон узнает… — выдохнула Алисента.

— Эйгон знает, — Эймонд дёрнул плечом. Мать пошатнулась, прикрыв рот рукой. — Теперь мы с Хел вместе. Это свершившийся, пусть и негласный факт. И не смей высказываться и стыдить свою дочь, мама. Смирись и радуйся, что твоим детям выпала возможность вкусить счастья с теми, к кому их толкнули чувства, а не родительские амбиции.

— Вы не посмеете! Джейхейрис, Джейхейра, Мейлор…

— Мои племянники и наследники моего брата-короля. Их положение вне опасности. Это мы с Эйгоном тоже обсудили. Хочешь, обратись к нему за пояснениями.

Но вдовствующая королева словно и не слышала своего младшего сына. Она гневно смотрела на Хелейну, покрасневшую и не решавшуюся поднять на мать взгляд.

— Вы оба! Вы хотите обречь этих детей нести то же клеймо, что несут на себе дети Рейниры?

— Так позаботься, чтобы они не несли, — ответил Эймонд, уже полностью повернувшись к матери. — Ты столько лет скрывала грехи Эйгона. Давала изнасилованным служанкам Лунный Чай. Ссылала из замка зарёванных пажей. Выдавала фрейлинам солидное приданое из средств королевской казны. Придумывала для его многодневных загулов сотни оправданий. Так неужели не можешь сделать меньшее и для своей дочери?

Отступив, Алисента коснулась скрытого высоким воротом горла. Эймонд не отступал:

— Мы будем вести себя куда скромнее нашего старшего брата. Так что работа будет куда менее хлопотной. Исполняй её так же, как Хелейна исполнила свой долг, родив по твоему желанию от нелюбимого мужа.

Алисента не выдержала. Отвела взгляд, словно вспоминая какой-то давний разговор.

— А я буду исполнять свой долг, мама. Завтра я обручусь с одной из дочерей Борроса Баратеона. Всё же… — он на миг замолк и взглянул на Хелейну, поднявшую на него взгляд. — Лучше я полечу сегодня. Опережу воронов с Драконьего Камня. Это облегчит мне задачу с пленением оленя для моего брата-короля.

Он шагнул к Хелейне, поглаживая её щёку.

— Не дай никому запугать себя. Я всё решу, issa jorrāelagon(5).

Склонившись, прильнул к её губам нежным и неспешным поцелуем. Она ответила. Смущённо. Закрыв глаза.

Эймонд повернулся. Мать, отвернув лицо, безмолвствовала.

* * *

В этот вечер величественная Вхагар, издав над Драконьим Логовом крик, поднялась в воздух и направила свою могучую тень на юго-восток.