Мой долг

В небесах

«Матушка будет вне себя от злости, когда не обнаружит нас в своих кроватях», — думал Эймонд, сонно потирая глаза, а Хелейна упорно тащила его за собой. Сестра улыбалась и была полна задора, что случалось нечасто. И мальчишка шёл за ней. Её мягкие тёплые ладошки были тем немногим, что могло успокоить его гнев.

Рассветные сумерки рассеивались. Над их головами постепенно возвышался холм Висеньи и громадина Драконьего Логова на его вершине.

«Опять!» — первая мысль буквально обожгла мальчишку. Воспоминания о недавнем позоре всё ещё отравляли кровь, будто воспалённая рана. Ряженая свинья вместо дракона и — не смех даже — гогот. Бессилие! Осознание, что проклятые выродки Рейниры были брату ближе, чем он сам! Кто угодно был важнее! И не только для Эйгона… Мать уделяла больше времени делам трона, чем собственным детям. Для отца… Для этого больного старика была важна лишь старшая дочь.

Эймонд с малых лет понял, что ничего, по сути, не значит для родных. Он был невидимкой.

«Мелкий и злобный драконыш» — так его все называли за глаза, но родители оставались глухи к наветам черни. Разве что Коль уделял ему время. И Хелейна. Такая же забытая и брошенная, как и он сам.

— Хел, ответь, что мы забыли в Драконьем Логове? Да ещё и в этот час?

— Увидишь, Эйм! — сестра даже не остановилась.

Они дошли до ступеней и посмотрели наверх.

* * *

Эймонд разом узнал это место и дракона. Сердце забилось чаще. Лицо запылало. Кожа буквально вспомнила нестерпимый жар драконьего дыхания. Недавно, приблизившись к нему, мальчик едва не умер.

— Тише, Мечта, тише, — такой же мягкий, как и руки, голос девочки успокоил драконицу, учуявшую чужой запах. — Это — Эйм. Мой младший братец Эйм. Тише. Эйм хороший. Он друг. Тише.

Белый лоб сестры упёрся в морду драконицы, покрытую крупной чешуей с лазурным отливом. Хелейна закрыла глаза. Пальцы нежно погладили твёрдую кожу громадины. И вот Пламенная Мечта, задышав спокойнее, тоже закрыла глаза.

У сестры был талант видеть красивое в том, что остальным казалось уродливым.

«Может, поэтому она так добра ко мне?»

Эймонд сжал кулаки и понял, что не хочет узнавать ответ на этот вопрос.

Капля росы сорвалась откуда-то с высокой крыши драконьего загона. Минуты текли медленно. В тишине, нарушаемой лишь мерным дыханием величественного создания, было что-то по-своему прекрасное. Рядом с сестрой Эймонд мог успокоиться настолько, чтобы тоже почувствовать это.

Вот и сейчас мальчик не двигался, лишь слушал. Он знал, что скоро на покрытый пеплом камень ступят ноги в усиленных сапогах. Раздадутся быстрые шаги. Мать поймёт, что они пропали, и пошлёт за ними королевских гвардейцев. Чудо, что они вообще смогли улизнуть из Красного Замка! Но это заслуга Хелейны… Она будто знала, когда все отводят взор. Сестру при дворе отца находили странной. Даже… блажной. Но для Эймонда она была просто иной. И близкой.

— Эйм, она согласна, — тихий голос заставил его отвернуться от прохода, ведущего к вратам, к сестре и её дракону.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, — смотря куда-то в пустоту, Хелейна дёрнула плечиком. — Давай поторопимся. Нужно вылететь до того, как городские улицы заполнятся народом. Так… мама будет меньше кричать.

— Я не понимаю, зачем тебе это, Хел?

— Ты же хочешь, — сестра удивилась, тряхнув копной платиновых кудряшек.

Эймонд шумно выдохнул. Стремительная волна ярости захлестнула сознание.

«Это подачка! Жалость! Ко мне, бескрылому дракону, что ничем не лучше обычной змеи!»

— Эйм, я просто хочу полетать с тобой, — сестра будто прочла его мысли. Её лицо стало очень и очень грустным. — Я… Мне кажется… скоро что-то изменится и меня прикуют к земле точно так же, как и её.

Белые ручки вновь нежно погладили морду драконицы.

— Мечта мне сказала, что драконы живут лишь тогда, когда парят в небесах, Эйм. Только тогда.

* * *

— Всегда пристёгивай ремни или свалишься, — заботливой наседкой Хелейна прикрепила к специальному поясу последнюю застёжку. А потом ещё раз проверила надёжность прочих. Эта её чрезмерная забота раздражала.

— Ты сама сказала, что нам нужно спешить, — нетерпеливо и с лёгкой злобой напомнил Эймонд.

Мальчишка ёрзал в седле. Хранители непозволительно долго провозились, водружая махину двухместного седла на спину дракона и застёгивая все ремни. И сестра сказала, что всё доделает сама, а их отослала открывать ворота. Она солгала, что отец дозволил им взять дракона. Хранители поверили: принцесса Хелейна никогда не врала. Прежде.

Сестра промолчала. Обычно неловкая, она быстро взобралась в седло и принялась прикреплять к нему саму себя.

Уже прошёл год, как она стала всадницей, хотя при дворе никто не ожидал от неё подобного. Тихая и нелюдимая сестра приручила великую драконицу Рейны Таргариен — Пламенную Мечту, что сорок лет после смерти первой хозяйки не принимала иного всадника.

Эйгон в свойственной ему едкой манере похлопал Эймонда по плечу в тот день и выразил сочувствие, что теперь, когда даже пришибленная сестрица обзавелась драконом, братец будет чувствовать себя совсем уж несостоятельным.

И Эймонд чувствовал. Особенно остро, когда смотрел, как брат на золотом Солнечном Огне, а сестра на лазурной Пламенной Мечте кружат в небе. Даже старик Визерис порой приходил глядеть на них. Задрав голову и прикрыв глаза рукой, король буквально любовался детьми, словно ожившими фигурками своего пыльного макета Древней Валирии.

Брат и сестра, став всадниками, что-то значили для него. А Эймонд оставался на земле. Как там «сказала» сестре Пламенная Мечта? Драконы живут лишь тогда, когда парят в небесах?

— Jikagon(1), Мечта!

Громада под ними пришла в движение. Эймонд, вопреки желанию показать обиду, затрепетал. По телу прошла волна. Странная. Словно на какой-то миг он ощутил мощь дракона как свою собственную. Восхитительное чувство! Оно пьянило, как, должно быть, туманит разум вино. Даже сам мир с высоты драконьей спины показался другим, а ведь они даже не покинули Драконье Логово.

Исполинские врата почти полностью раскрылись. Драконица ускорилась, расправляя крылья. Но вот, словно маленькие оловянные фигурки рыцарей, на пороге возникли двое. Эймонд сразу узнал их: сам лорд-командующий Гаррольд Вестерлинг, а рядом с ним наставник королевских сыновей — сир Кристон Коль. Они что-то кричали, размахивая руками.

— Bē!(2) — сестра и не думала останавливаться.

— Ты же раздавишь их! — крикнул Эймонд, но Хелейна словно и не слышала. — Хел, стой!

Драконица, подняв облако пепла, взлетела в воздух, едва касаясь лапами пола. Но близко! Слишком близко! Лорд-командующий понял всё первым. Дёрнул младшего соратника в сторону. Свет ослепил — и следующим, что увидел Эймонд, было небо. На весь горизонт! Они… летели к нему! Серые крыши домов, громада Красного замка — всё это становилось таким… игрушечным, словно превращалось в цветное подобие муляжа старика! Залив Черноводной, отражающий блики восхода, засверкал перед ними ярче семиконечного кристалла в септе!

Эймонд обернулся. Сердце стучало как бешеное. Луга, холмы, тёмная полоска Королевского Леса — они пролетели перед глазами быстрее, чем принц успел моргнуть.

Сестра подалась вперёд, буквально прильнув к луке седла, и мальчику казалось, что летит он сам! Что это его крылья размеренно, с хлопающим звуком прорезают воздух.

— Я лечу, Хел! Я лечу! — крикнул Эймонд, прорезая звонким голосом хлещущий в лицо воздух. Запрокинув голову, он смотрел на синь неба и белоснежные облака. Гвардейцы, гнев матери… Всё это, словно сорвавшись с кончиков его сознания, полетело к земле. — Хел! Давай к облакам! Хочу к ним прикоснуться!

— Держись! — крикнула сестра, крепче обхватывая рулевые обода. — Bē, Мечта!

Дракон послушно хлопнул крыльями, поднял голову ввысь. Мир накренился, а земля стала отдалялась ещё дальше. Но разве мальчишка смотрел вниз?

Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер. Облака становились больше и ближе. Вскоре они окутали детей подобно белёсой полупрозрачной пелене.

— Так облака — это на самом деле просто туман, — произнёс Эймонд несколько разочарованно. Он-то думал, что они похожи на сахарную вату, которую можно отщипнуть и съесть. У них был вкус капель дождя.

Крылья Мечты разгоняли это марево. Белёсые клубы заворачивались красивыми петлями.

— Выше, Хел! Bē, Мечта! — крикнул мальчик.

Сестра повторила его слова своей драконице, но Эймонд не разозлился. Радость от полёта изгнала из него все тени. Вытянув руку, принц попытался схватить густой завиток тумана. Но взмах крыльев рассеял его прежде, чем мальчик успел сомкнуть пальцы. Ещё рывок — и небо вновь стало светлеть, а тень земли исчезла. Они вырвались из тумана, породив в белом мареве небольшой шторм. Дракон склонил голову к линии меж землёй и небесами, раскинул крылья, ловя поток ветра. Теперь они парили над облаками. Эймонд, открыв рот, осмотрелся. Казалось, там, вдали, даже сам горизонт изогнулся дугой.

— Как красиво!

Столбы белого тумана исполинскими диковинными башнями поднимались то тут, то там.

Пламенная Мечта лавировала меж ними. Так легко и играючи! Рядом с этими белыми громадами даже драконица казалась не крупнее обычной ласточки, а всадники на её спине и того меньше! Крупинки, потерянные в бескрайнем море неба.

Облако заканчивалось. И вот земля вновь раскинулась под ними. Так далеко! Невольно Эймонд схватился за сестру. Она приподнялась и светлые кудри, колышущиеся от ветра, защекотали его лицо.

— Не бойся, Эйм!

— Я и не боюсь, — рыкнул он почти в ухо Хелейны, не отпуская её талию.

Сестра рассмеялась, но он вновь не стал злиться на неё. Даже на земле ему было трудно это сделать… А здесь… и подавно не смог бы.

Хелейна повернулась к нему, насколько это позволили крепления.

— Эйм, я хочу показать тебе одно место. Долину цветов. Раньше я видела её лишь с воздуха и не решалась спуститься. Но сегодня хочу.

— Мы полетим в Долину? — изумился мальчик.

Да, драконы летают быстрее воронов, но ведь это не близкий путь, посетила его первая «приземлённая» мысль. Мать точно устроит им трёпку.

— Нет, это не так далеко! На холмах. Наверное, с земли туда трудно забраться, и там никогда не пасут скот. Летим! Я хочу показать тебе!

* * *

Это место пахло горьковатым мёдом и ромашками. Лиловые клевер, дубровник и шалфей, жёлтые сочные кусты ракитника, белые колокольчики дурмана, неприметные донник и солодка пёстрым ковром покрывали впалую вершину высокого холма, похожего на потухший вулкан.

С воздуха «Долина Цветов» сестры казалась почти идеально круглым котлованом, по размеру не больше медной монеты на ладони. Но когда они опустились, оказалось, что поляна так велика, что Эймонд не видел ей ни конца ни края.

Среди пестроты цветов мальчик различил синие лепестки васильков, ускорил шаг и, поднимая ноги так, чтобы не запутаться в не знавших косы травах, приблизился к ним.

— Васильки — для тебя, маки — для меня, — хихикнула Хелейна, когда просила его помочь собрать цветы для венков.

— Маки быстро вянут, — ворчливо напомнил мальчишка.