Мой долг

— Потому они так прекрасны, — выдохнула сестра, целуя его в лоб, как маленького.

Эймонд обернулся. Свернувшись полукольцом, Пламенная Мечта лежала на краю ромашковой поляны. Отсюда казалось, что драконица прилегла на уголок белоснежной перины. Привалившись спиной к боку дракона, сестра медленно плела второй венок. Сорвав васильки и дополнив ими собранный букет, мальчик вернулся к девочке.

— Этого хватит? — стоило им спуститься на землю, как вернулись и привычные для Эймонда сварливые нотки.

Хелейна посмотрела на него. Вот так, на ярком солнце, её глаза были цвета индиго, прореженного лиловыми валирийскими прожилками.

«Словно сапфиры, — отметил мальчик. — Красиво».

Девочка кивнула. Эймонд сел перед ней, скрестив ноги. Алые маки в венке на её светлых кудряшках начали увядать. А ведь он предупреждал.

— Хочу улететь… — она не договорила, принимая от брата цветы.

— Куда?

Сестра не ответила. Эймонду показалось, что она и сама того не знала. Сказала просто так. В последнее время Хел всё чаще и чаще говорила сама с собой и порой несла сущую бессмыслицу. Мальчик знал, что мать нашла это тревожным и посоветовалась с мейстером, но тот лишь посетовал на валирийскую кровь. Этой фразой учёный муж деликатно маскировал более прямую: «Многолетнее кровосмешение».

— Когда получу своего дракона, облечу всю страну, как наш прадед Старый Король, — поведал мальчик, мечтательно рассматривая вздымающиеся дыханием могучие бока Пламенной Мечты. — До самой Стены. И за море. Полетишь со мной?

— Полетим к земле, вода и камень.

Эймонд нахмурился.

— Хел! — мальчик хлопнул в ладоши, девочка вздрогнула, словно проснулась. — Как думаешь, на Драконьем Камне отец найдёт яйцо для меня? И сколько лет пройдёт, прежде чем дракон, что проклюнется из него, сможет поднять меня в небо? Если вообще проклюнется…

Эймонд нервно прикусил губу. Сестра не ответила, вплетая в венок последние васильки.

— Вечно я тащусь за вами, словно тень! Эйгон, вон, может летать с тобой рядом, кружить в небесах, а я… — сорвав ромашки, мальчик сжал их. Воздух запах горечью. Из ладошек упала зеленоватая капля. Посмотрев на руку, Эймонд злобно отшвырнул смятую кашицу. — Слышала, о чём шепчутся слуги? Будто я больше Хайтауэр, чем Таргариен. На меня крови Дракона уже не хватило. И Эйгон туда же! Хотя ему самому нечем гордиться! Отец так и не назвал его своим наследником. И теперь мы плывём на поклон к этой суке с Драконьего Камня за яйцом для меня.

Хелейна не отвечала, увлечённо двигая пальцами. Но вот Эймонду такое спокойствие было недоступно.

— Почему наш фамильный замок вообще принадлежит ей? Это несправедливо! Если бы я там жил, то смог бы найти себе сразу взрослого дракона и не ждать годы. Раз даже ты смогла приручить Пламенную Мечту, неужели и я не смогу?

«Даже ты?» — позднее осознание кольнуло его шпилькой стыда. Мальчик поднял взгляд на сестру. Она поправляла последние цветы в плетении.

Округлое ясное лицо было безмятежно.

«Наверное, она даже не слушала меня», — с облегчением решил Эймонд. Да и вообще, если и слышала… Он ни разу не видел сестру злящейся.

Может, брат всё же прав, и она… дурочка?

— Готово! — засмеявшись, Хелейна возложила венок ему на голову, словно корону.

«Скоморошья тиара!» — Эймонд хотел было сорвать цветы, но она коснулась тёплыми ладошками его щёк, и он опустил руки.

Её глаза… Он тонул в них, словно в небе, пронизанном мистическими молниями. Сердце забилось быстрее, наполняясь совсем непонятным для него чувством. Оно было в его груди всегда, но чем старше он становился, тем сильнее менялось это ощущение. Расползалось по всему телу. Опускалось к животу.

Легко поднявшись, Хелейна увлекла его за собой. И мальчик поддался. Позволил взять себя за руки и закружить. Цветы размылись, словно пёстрая юбка дорнийской танцовщицы. Эймонд не хотел смеяться. Это было несерьёзно. Сир Кристон Коль вот, например, никогда не смеётся! И другие рыцари тоже. Он же уже получил право тренироваться с железным, хоть и притупленным мечом. Почти мужчина!

— Хел, хватит!

— Быстрее? Хорошо, братец Эйм! — девочка… или уже девушка откинулась сильнее. Кудри летели по воздуху, лазурное платье раздулось парусом.

— Хел, хватит! Хва… Ха…

Не сдержавшись, мальчишка засмеялся. А через миг, устав от головокружения, они, не расцепив рук, полетели кубарем на траву, сминая ромашки и хохоча.

В небе неслись облака. Звали к себе. Эймонд подумал, что они с сестрой — Таргариены, а значит, ближе к ним, чем к земле.

— Вот и покружился ты со мной, Эйм!

Мальчик замер. Неужели она всё же слышала? Он повернул лицо. Улыбаясь, Хелейна смотрела на него. Венок с увядшими маками едва держался на её кудряшках. Но злости не было. Сестра отпустила его руку и села. Неловко поднялась на ноги.

Даже не отряхнув платье, перепачканное соком смятых цветов, крикнула:

— Ну а теперь попробуй меня догнать, младший братец!

Развернувшись, Хелейна побежала от него, утопая по пояс в белом море ромашек.

— Ну это проще простого, — заверил Эймонд, срываясь следом.

* * *

Хелейну мать отпустила почти сразу. На сестру она даже не накричала. Просто окинула строгим взглядом. Заверила, что поговорит после того, как та приведёт себя в порядок.

Сестра, не поднимая головы, ушла. Мать обернулась к нему. Эймонд понял, что, несмотря на то, что из трёх детей он был младшим, спрос с него будет куда строже. Так и оказалось.

— О чём ты думал? — мать сцепила руки на подоле ядовито-зелёной юбки. — Вы уже не дети, чтобы безумствовать! С вами могло что-то случиться. Этот дракон едва не убил тебя несколько дней назад! Это опасная тварь…

Как и любой, в ком не текла кровь валирийцев, мать не любила драконов. Как и всё, что было ей неподвластно. До недавнего времени Эймонд хорошо понимал её, но вкусив свободу небес…

— Со мной была Хелейна, мама. Опасности не было.

— Опасность есть всегда! Вас не было весь день! Ты хоть знаешь, как я извелась? — лицо Алисенты слегка покраснело. — Я запрещаю вам летать. Я поговорила с королём, вашим отцом. Хранители более не позволят Хелейне приближаться к дракону без прямого дозволения Визериса.

— А Эйгону, значит, можно?

— Не Эйгон сегодня совершил непозволительную глупость, — мать нервно дёрнула руками. Эймонд знал, что она царапала пальцы. Каждый раз так делала, когда старалась успокоиться. И сегодня вокруг ногтей можно было увидеть настоящие раны. — Вы вошли в замок вместе!

— И что? Мы всегда ходим вместе!

Мать поджала губы, явно порываясь отвести взгляд. Но всё же взяла себя в руки.

— Её платье грязное! Это недопустимо!

— Мы играли в поле. Это сок ромашки и зверобоя. Хелейна бегала, а она часто падает, ты же знаешь.

— Хелейне тринадцать! Она уже девушка, — отрезала мать. Она скривилась, словно от острого приступа мигрени. Руки в складках юбки сцепились плотнее. — И она — невеста Эйгона.

Эймонд почувствовал, как его начинает трясти. Ранее никто не говорил при нём об этом открыто. Он ведь знал… что это случится. Таковы древние традиции их дома. Кровь Дракона должна оставаться чистой. Но… Проклятье! Эйгон?! Теперь Эйгон отберёт у него и Хел! Но почему? Он же насмехается над ней! Считает неуклюжей дурой! Это несправедливо!

— Я подхожу ей больше! — выпалил Эймонд, но мать на это ничего не ответила.

* * *

— Сильно болит? — мягкая рука коснулись щеки. Эймонд открыл глаза. Нет… уже глаз. Ничтожная плата за величайшего из ныне живущих драконов — Вхагар. В комнате горела единственная лампада, и мальчик едва мог видеть силуэт сестры. — Я улизнула от матушки. Она очень зла сегодня и совсем про меня забыла.

Сестра, как всегда, неведомым образом угадала, о чём он подумал. Покрытой ссадинами рукой Эймонд накрыл её тёплую кисть.

— Уже не болит. Мейстер дал мне маковое молочко.

— Но ты не спишь.

Конечно Эймонд не спал! Могло ли быть иначе после того, как он…

— Я летал! Хел! Сам! Теперь я тоже смогу парить в небесах, а не смотреть на тебя с земли, — жарко зашептал он, вспоминая пьянящее чувство. — Я ощутил её мощь! Её суть. Сильнее, чем когда летал с тобой на Мечте. Сначала она не желала принимать меня. Но я не сдавался, и она покорилась. Я словно… Хел, ты знаешь?

— Знаю, братец Эйм, — уверила сестра, аккуратно касаясь его волос. Даруя простую, но так необходимую ему ласку. Мальчик расслабился.

— Теперь мы будем летать рядом! — заверил Эймонд. — Кружиться в небесах, как и положено Драконам.

— Я бы кружилась с тобой и на земле, — грустно произнесла Хелейна, перебирая светлые пряди брата. — Оттуда не упасть.

Но мальчик едва слышал её. Его единственный глаз сиял жаждой всего того, что давал дракон: уважения, значимости, страха… Да! Размах его, Эймонда, новых крыльев заставит трепетать любого — он это знал.

— Мейстер утверждает, что через пару дней я окрепну и смогу вновь сесть на дракона. Дед говорит, что я должен доставить Вхагар в столицу. Он мной гордится, Хел. Куда больше, чем Эйгоном! Прямо так и сказал. Это наш с ним секрет. Но от тебя у меня нет тайн. Ты же знаешь.

Сестра ничего не ответила. Но это было и не нужно. Она была рядом и принесла с собой спокойствие.

* * *

Первым с обрыва взлетел блестящий золотом тонкий Солнечный Огонь. Пламенная Мечта последовала за ним. Хелейна оглянулась, высматривая Эймонда, перед тем как её дракон, махнув крыльями, оторвался от земли. Великой Вхагар требовалось куда большее расстояние для разбега. Махина пришла в движение. Тело Эймонда пронзило то странное чувство. Вся эта мощь принадлежала ему. Лишь ему!

Корабль с королевским знаменем чернел на горизонте, стремительно отдаляясь от Дрифтмарка. Молодой и быстрый Солнечный Огонь летел впереди, но Эймонд знал, что может его догнать. Откуда? Потому что это знала она… его Вхагар. Рука, отпустив руль, коснулась драконьего гребня, что был крепче стали.

Стали… Он уже отобрал у Рейниры Вхагар. Осталось отобрать у дядюшки его валирийский меч — легендарную Тёмную Сестру. У него больше прав на тот клинок! Эймонд думал так, потому что завладел драконом Висеньи, а значит, он стал её наследником во всём!

Он — Истинный Таргариен! А на острове под ним остался лишь стареющий шут Деймон, толстеющая шлюха Рейнира и выводок её темноволосых бастардов. Вскоре меч Эймонду понадобится! Он это знал. И дед тоже знал. Поэтому и сказал, что горд им.

Вхагар нагнала Пламенную Мечту, полностью накрыв своей тенью. Сестра направила драконицу в сторону и вверх. Вскоре они летели рядом. Горделиво вскинув подбородок, Эймонд кивнул Хелейне. Она помахала ему рукой, улыбаясь. Ему она всегда улыбалась. Последняя истинная Таргариен их семьи и единственная, достойная зваться королевой. Жаль только не он, Эймонд, был её старшим братом.

* * *

— Поговори с сестрой, — мать теперь обращалась с ним куда более спокойно. С уважением.

Эймонд отвернулся от неё, снимая учебные доспехи. До церемонии оставалась пара часов, и парень не желал проводить их в пустой праздности. Сир Кристон поощрял его решимость и регулярно отмечал, что ученик делает успехи.