Тайный дворец. Роман о Големе и Джинне

* * *

Скрестив руки на груди, Джинн стоял перед горном и смотрел на пылающие угли.

Непродолжительная дискуссия о том, как им быть дальше, едва не переросла в спор. Саид, решили они, пойдет в отель «Эрл» вместо Джинна и попробует разыскать Софию. Когда Джинн стал возражать, что он уже достаточно оправился, чтобы предпринять это путешествие, они напомнили ему, что, если верить Крейндел, по дну реки в Маленькую Сирию направляются два голема и для всех причастных лучше будет, если, когда они появятся, он будет здесь. Все это звучало очень разумно – но при таком раскладе Джинну оставалось сидеть на месте и ждать, а он именно этого и хотел избежать.

«Я сам во всем виноват, – подумал он удрученно. – Я открыл дверь, и они вошли».

Он огляделся вокруг. Крейндел дремала в кресле Арбели; Тоби, сидевший рядом с ней на полу, тоже спал, прислонившись головой к столу. Мариам с помощью Анны собирала со стола остатки ужина. Он перехватил взгляд Мариам; она подошла, и он отдал ей таз.

– Спасибо, – сказал он.

Она улыбнулась – как всегда, одними губами, – потом нахмурилась при виде его выражения.

– Что-то не так?

– Нет, все нормально. Я просто хотел сказать вам… я уезжаю из Нью-Йорка.

Как это ни странно, его слова не вызвали у нее ни радости, ни облегчения, только замешательство.

– Уезжаете? Но… куда вы поедете?

– Обратно в пустыню. Я получил… предложение, так это можно назвать. От моей соплеменницы, такой же изгнанницы, как и я. Она хочет, чтобы я вернулся в пустыню и жил с ней, чтобы ни один из нас не страдал от одиночества.

– А-а. Ясно.

Его губы изогнулись.

– Конечно, это случилось до того, как она едва меня не прикончила. Но я думаю, что она это не нарочно, – поспешил добавить он при виде потрясенного выражения на лице Мариам. – И что ее предложение все еще в силе. А даже если и нет… Мариам, мне здесь больше нет места. А может, и никогда не было. Может, пока Арбели был жив, просто легче было притворяться. – Он покосился на стол и кресло; Крейндел и Тоби продолжали мирно посапывать. – Я думаю, Ахмад аль-Хадид тоже умер в ту ночь, – сказал он негромко. – Просто я тогда этого не понимал.

– Если это то, чего вы действительно хотите, я за вас рада, – отозвалась Мариам. – Но что вы будете делать там, в пустыне?

Он фыркнул:

– Понятия не имею. Возможно, построю себе новый Амхерст – там, где его никто не сможет увидеть.

Мариам явно была слегка ошарашена.

– Но… Ахмад, такой талант, как у вас, нельзя скрывать от людей.

– Я не знаю, что еще я могу делать, – сказал он. – Не буду же я следующие шестьсот лет просто скитаться по свету, как про́клятый дух. Я удовлетворен, только когда делаю что-то новое, но кто, посмотрев на Амхерст, поверит, что я человек?

Глаза Мариам расширились.

– Шестьсот лет? Это вы еще столько проживете?

– Если не паду жертвой злого умысла, несчастного случая или собственного идиотизма, то да.

Она засмеялась, прижав ладонь ко рту. Всю ее сдержанность как рукой сдуло.

– Ох, Ахмад. Простите меня, но – сколько лет вы прожили здесь, с нами?

– Летом будет шестнадцать.

– А сколько изменений произошло за эти шестнадцать лет? Сколько было сделано изобретений, сколько появилось новых чудес?

Он нахмурился.

– Я… я не очень вас понимаю.

– Вы помните первые автомобили? Или когда открылось метро?

– Конечно, помню, – ответил он. – Я все это отлично помню. Телефоны. Вулворт-билдинг.

– Вот именно. И все это за шестнадцать лет. А у вас впереди еще шестьсот. Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем самые обычные люди начнут строить наши собственные Амхерсты? Сколько пройдет времени, прежде чем на каждом углу вырастет по Амхерсту?

Он долго смотрел на нее, потом вскинул глаза к потолку.

– Мы нагоним вас, – с улыбкой сказала она ему. – И гораздо быстрее, чем вы думаете. А если зазеваетесь, то и перегоним. Вот увидите.