Летчик Михеев

Сильные туманы и низкая облачность заставляли нас летать буквально в нескольких метрах от воды, что было большим риском для самолета и наших жизней".

В тот момент, когда Михеев перечитывал эти строки, обычная тишина была резко нарушена криками и лаем собак па улице.

Минуту спустя в комнату ворвался радист в оленьем малахае, покрытом мокрым снегом. Он в возбуждении размахивал палкой, которой только что отбивался от собак.

— Ребята!.. S0S с Иоконги! — закричал он.

И прочел радиограмму:

"Семнадцать норвежских зверобойных судов затерты льдами, шторм и течение носят их по Ледовитому океану. Они прибиты к Канин- кой земле. Многие уже сдавлены льдами. Некоторые разбиты. Уцелевшая часть команды одного из погибших судов по льдам добралась до радиостанции Иоконги".

Три дня уже продолжался шторм. Металлические крылья самолета, крепко привязанные к кольям, содрогались от бешеных порывов ледяного ветра.

Команда воздушного судна сидела над морской картой и строила планы спасения норвежских коряков.

В это время норвежский министр торговли обратился к правительству СССР с просьбой о помощи. Наркоминдел отдал по радио приказание Мурманскому порту, а через день радист принес копию телеграммы, посланной из Мурманска на ледокол "Малыгин:

"Желательно обследовать… найти с помощью самолета норвежские суда, терпящие бедствие где-то между Канинской землей и Колгуевом… если это не грозит опасностью для экипажа самолета".

Сразу взялись за дело.

Предстоял исключительный по трудности перелет: сухопутный одномоторный самолет должен был пройти около тысячи километров над океаном.

Механик Грошев сбросил с себя обычную веселость и сосредоточенно осматривал мотор.

На другой день утром внезапно, как это обычно бывает в полярных областях, шторм стих. Погода установилась ясная, морозная.

С большим трудом удалось разогреть мотор и вернуть его к жизни.

Лететь на розыски норвежских моряков вызвался Михеев. Бабушкин внимательно следил за приготовлениями. Но вот все готово. Улетающие прощаются с остающимися на земле товарищами.

Грошев заботливо, оглядывает пилотскую рубку, аэронавигационные приборы и наконец дает знак: все в порядке

Взвыл, взревел мотор, зашлепали лыжи по снегу, и сразу подъем. Выше и выше — над льдами, над морем.

Ветер поддал с левого борта, ударил, поднял крыло, подбросил машину кверху. Выправилась и снова зарылась в густой массе встречных потоков воздуха, задрожала металлическая птица. Остров Моржовец закрылся сизой дымкой и уплыл назад.

В пассажирской кабине — штурман Крюков и ученый Фрейман. Крюков ведет исчисление по морской карте, компасу и часам и передает записочки с курсами летчику. Фрейман с помощью самолетной радиостанции разговаривает с ледоколом "Малыгин".

Через час, закончив очередную разведку, самолет уже над "Малыгиным". Фрейман заканчивает свой радиодоклад о пройденном участке пути, о движении ' льдов, о погоде и наконец сообщает:

— Идем на разведку.

— Каков запас продуктов? — спрашивают с ледокола.

— На неделю.

— Мало! — ошарашивает ледокол. — Надо было взять больше.

И сразу все сидящие в самолете уясняют, какой риск представляет этот полет. Но нужно спасать терпящих бедствие моряков, надо лететь!

Ледокол скрылся позади. Курс — на южное побережье Канинской земли, к устью реки Кии. Там база для самолета.

Внизу покрытое льдом море. То и дело радио сообщает на ледокол:

"Слушай, слушай, слушай!.. Говорит самолет, говорит самолет! Нахожусь в квадрате 273…273…

Направление норд. Под нами чистая вода до горизонта… Сжатый лед… лед на расплавах".

Изредка ледокол важно буркает в ответ:

"Принято… принято… принято".

Скоро и Канинская земля. Самолет с трудом пробивает себе путь в белой полосе пурги. Но вот пурга уходит назад, и внизу неожиданно четко вырисовываются черные массивы камня и полосы снега. Место для посадки самолета здесь только одно — узкая долина реки Кии.

Безлюдная, пустынная страна! Чахлые, стелющиеся по земле полярные березки, несколько домиков да радиостанция на Канином носу — вот и все!

Словно гигантская каменная преграда, поставленная югом в защиту от севера, Канинская земля принимает на себя осенние и зимние могучие водопады, низвергаемые океаном на ее берега.

Мохнатые собаки встретили самолет громким лаем, а ребятишки прыгали и кричали от радости.

Летчики вышли из самолета и направились в избу. Сзади веселой ватагой потянулись дети. Оказалось, что все население Кии состоит сейчас из ребятишек и одной женщины.

— А где мужики? — интересуется Грошев.

— Ушли тюленя промышлять, — отвечает хозяйка. — А молодайка с мальцом в гости пошла.

— Это куда же в гости? — любопытствует штурман, знающий Канинскую землю.

— Далеко, батюшка мой, чуть не на Никулин мыс. К родственникам на именины.

— Ничего себе кусочек — сто восемьдесят километров… В гости! — хохочет штурман.

Стоянка у Кии коротка. Наспех попили чаю, пока Грошев осмотрел мотор и запасся бензином для безостановочного шестичасового полета. И вот уже на высоте тысячи метров самолет летит через Канинскую землю к Колгуеву.

Утомительно-однообразно тянется время. Внизу — белесая зыбь тумана. Сверху и с боков — мрачные свинцовые тучи. В ушах шум и звон от рева мотора. Кажется, будто прошли века с тех пор, как самолет отделился от земли и несется с огромной скоростью в воздухе.

Но вот тучи начинают бледнеть. Они словно раздвигаются, и впереди, в точно положенное по расчету штурмана время, показывается ярко освещенный океан и голубое, давно невиданное таким небо.

Неожиданно настал ясный весенний день.

Через час пути впереди показались снежные горы Колгуева, Они блестели на солнце ослепительно белой полосой. Но и там чистая вода без льдов. Следовательно, норвежские суда находятся где-нибудь западнее. Михеев поворачивает назад.

В это время мотор самовольно сбавил обороты и стал сдавать. Тяга пока была достаточная, скорость с попутным ветром доходила до ста семидесяти километров в час, однако механик и летчик были не на шутку встревожены.

Внизу чистая вода, садиться некуда.

Обороты мотора угрожающе падали, а до берега оставалось еще сорок километров. В пассажирской кабине — никаких подозрений: оба пассажира спокойно работали. Только Михеев и механик Грошев знали об опасности.

Грошев приподнялся на сидении и, обдуваемый ветром, схватился за переключатель магнето, потом хитро подмигнул Михееву и грузно опустился на сиденье. Неисправность была найдена; выхлопная труба мотора тотчас же выбросила сгусток жирного дыма, мотор заревел и стал работать нормально.

Левое магнето снова стало работать. Люди спаслись от гибели.

Скоро показалась кромка льда. Это была Канинская земля. Вся северная часть ее зажата полосою мелко набитого льда в двадцать-тридцать километров шириною. Михеев внимательно рассматривал льды. К окнам прилипли наблюдатель и штурман.

— Вон, внизу! — указал Михеев на несколько черных точек среди ледяного хаоса.

— Норвежские суда! — увидели и из пассажирской кабины.

Ниже и ниже спускается самолет. Вот уже видны мачты парусно-моторных судов. Видны люди на палубах, дым из труб.

Еще ниже… Одна палуба занесена снегом. Очевидно, судно брошено. Вот и второе такое же. Вот третье, забитое льдами. В первый же шторм их окончательно раздавит, если не придет вовремя помощь.

— На палубу высыпали моряки. Они машут руками, удивленно смотрят на самолет.

Еще круг — и самолёт ложится на обратный курс. Поручение выполнено.

Невидимые волны плывут в эфире. Их ловят радиостанции, передают дальше. В Норвегии, в Мурманске, на ледоколе, в Иоконге — всюду уже знают, что местонахождение норвежских судов обнаружено советским самолетом.

В два часа дня, после сильной борьбы со встречным ветром, самолет добрался наконец до Кии. Сразу наступила темнота. Но скоро небо загорелось: заиграло огнями северное сияние.

Летчики сидели в жарко натопленной избе колонистов и пили чай. Выло весело и радостно от сознания, что сложная задача разрешена и терпящие бедствие люди будут спасены. Из далекого порта Варде вышли четыре спасательных судна и, ныряя по ледяным волнам, понеслись в указанном но радио направлении, чтобы спасти моряков.

На другой день утром старший товарищ — Михаил Сергеевич Бабушкин — крепко пожал руку тогда еще молодому Михееву.

Через несколько дней норвежский министр торговли выразил по радио благодарность пилоту.