Дочь полка. Часть 3

– На, тоже хлебни, – протянул флягу Гриша. – Там почти до конца налито.

Девочка взяла предмет и задумчиво посмотрела на него. Она долго не могла решиться, руки крепко сжимали посуду, но потом, открутила крышку и неуверенно сделала один маленький глоток. Горло сразу неприятно обожгло, но зато тепло стало расходиться по всей груди. Катя зажмурилась и потрясла головой. Да, штука, конечно, мощная. Правда, девочка не знала, чем водка может помочь. Но если дядя Ваня об этом говорил, то это должно действительно работать. «Положиться только на себя и товарища», – повторила у себя в голове она. Внутри всё неприятно сжалось. Девочке было трудно сомневаться в вере, которой жила всю сознательную жизнь. Жила не только она, но и покойная мать. Что она ей сказала бы на это? «Может, он помогает?» – задумалась в надежде Катя. – «Он есть, но не слышит?» Она ничего не могла понять. Внутри происходила непонятная борьба. С одной стороны – вера, с другой – реальность жестокой войны. Её стали мучить эти предательские мысли ещё после трагедии в родном селе. Почему Небеса не услышали молитвы стольких матерей? Что нужно было сделать для того, чтобы до них дошло? Девочка ничего не понимала. Почему так? Может с ней что-то не то? Может делает что-то неправильно? Она не могла ещё определиться. Внутри были смешанные чувства, которые разрывали изнутри. Но решать этот вопрос сейчас было некогда. Здесь, в лесу шла реальная борьба. Борьба за жизнь.

– А как ты первый раз убила? – повернулся к ней мальчик. – Застрелила?

– Застрелила, – кивнула Катя. – Мне пришлось. В прошлый раз на разведке я встретила знакомого немца. Он был одним из оккупантов в моём родном селе.

– Оккупантом? – переспросил тот.

– Вот такое совпадение, – убрала флягу девочка. – Он меня узнал. Из-за него могли убить всех жителей и в этой деревне.

– И как? – с некой надеждой спросил Гриша. – Ты же, получается, отомстила ему?

– Нет, – помотала головой Катя. – Я убила его нечаянно. И… – она прервалась. – И никакого удовлетворения не получила. Моих родных это не вернёт, а убивать оказалось не так просто, как я себе это представляла.

Вновь повисла тишина. Девочка выпрямила ноги и они, разгребая снег, ушли в сугроб. Штаны и юбка уже заледенели, грязные спутанные локоны неприятно лезли в лицо. Лента для волос потерялась где-то в канаве, да и если бы она была, ничего бы на голове заплести не удалось. Сбоку послышался голос Гриши:

– У нас есть один пистолет и один рабочий автомат, – решительно произнёс он и сжал ладонь в кулак. – Это уже утешает. Я беру винтовку, ты пистолет. Он легче и не отдаёт так.

«Нет, всё-таки прав был дядя Ваня», – подумала Катя, глядя на то, как её товарищ потихоньку начинает выходить из состояния шока. Подождав ещё немного и сверившись с картой, они направились дальше. Времени у них оставалось мало, а нужно было ещё добраться и разузнать всё про вооружение врага. Только вот сделать это будет в десять раз сложнее, чем они думали изначально. Теперь немцы никому не дадут сунуться. Но рисковать было нужно. Ради прорыва наших солдат, ради спасения выживших гражданских людей, ради мести фашистам за причинённые страдания народу. Катя шла, прижимая к ноге пистолет. Они даже не стали прятать оружие, ибо маскировка была бесполезна. Пальцы крепко сжимали ствол. В голове проносились моменты стрельбы с командиром. Как она стреляла по банкам. Как было трудно в начале, и как было легко после случая в Малиновке. Девочка повернулась к Грише:

– Тебя стрелять командир учил? – шёпотом спросила она.

– Когда как, – смотрел под ноги тот. – У дяди иногда времени не хватает.

– А ты в каком батальоне служишь?

– В пятом, – ответил тот.

– Я в третьем, – перешагнула корягу девочка.

– В курсе, – кивнул Гриша, – я знаком с вашим командиром.

Катя нахмурилась. «А я ведь никаких больше батальонов, кроме первого и второго не знаю. И знакома только с их командирами». Вдруг послышался шорох. Девочка легонько стукнула товарища по спине и сняла пистолет с предохранителя. Дети замерли, держа оружие наготове. Но никого не было. Это деревья и подпитанное страхом воображение играли с ними злую шутку. Останавливались они так уже далеко не один раз. Гриша вынул карту из ватника и всунул напарнице в руку, а сам перезарядил автомат:

– Посмотри не сбились ли мы, – прошептал он, оглядываясь по сторонам.

Девочка развернула бумагу и взглянула на разбухшие от воды пометки. Она обернулась назад:

– Ну, с учётом того, что там был…

– Переход, – сказал за неё мальчик.

– Переход, – повторила Катя. – То, нам нужно пройти ещё немного до следующего и дальше выйдем на поле. Тут ещё один населённый пункт, – она сделала паузу. – Вот здесь они должны, по мнению наших, разместить своё вооружение. Тут, правда, ещё одна деревня есть, но она перечёркнута почему-то.

– Она им невыгодна, – ответил тот. – Находится с краю, добраться легко. К тому же, наша разведка сумела к ней подойти…

– И что? – свернула карту девочка.

– Этой деревни уже нет, – опустил автомат Гриша и взял у неё бумагу. – Фрицы выжгли её дотла. Говорят, там нет сейчас ничего, кроме обломков.

«Да что же они здесь делают?!» – подумала Катя и почувствовала, как сердце больно закололо в груди. – «Что же эти подонки вытворяют?!» В голове вспыхнули воспоминания о доме. Тяжёлые и болезненные. И тут девочка поняла: враг не страшен на поле боя, самый настоящий кровожадный монстр лезет к беззащитным и слабым. Именно здесь он проявляет всю свою жестокость и силу. Именно здесь разворачивается весь ужас. На этой невесёлой ноте они продолжили свой путь. Но пройти суждено было недолго. Подбираясь к переходу, они снова отчётливо услышали немецкую речь. И на этот раз это не была никакая злая шутка природы или воображения. Здесь точно были враги. Разобрать, что они говорили было трудно, но дети даже не пытались это сделать. Обстановка была слишком напряжённая, чтобы ещё и прислушиваться. Судя по звуку, они были на несколько метров сбоку. Маленькие разведчики быстро прошмыгнули за дерево. Катя прижалась спиной к стволу и дрожащими, потрескавшимися, красными от мороза пальцами ещё раз проверила пистолет. Сердце колотилось с такой силой, что она могла услышать его биение. Вздохнуть полной грудью никак не получалось. Стало заметно жарко.

– Не стрелять пока, – почти не шевеля губами прошептал Гриша. – Попытаемся пройти незаметно. – Если что – я тебя прикрываю.

– Мы прикрываем друг друга! – возразила девочка сквозь зубы. – Я не буду прятаться за спиной товарищей!

– Ты будешь делать так, как говорю я, – мельком выглянул из укрытия тот. – Не хватало мне ещё тебя не уберечь.

– Ты о чём вообще? – не поняла Катя.

– Всё-всё-всё! – прижался к дереву мальчик. – Выходим потихоньку.

Они, пригибаясь, перебежали за ближайшее дерево. Сердце стало биться ещё громче. У Кати уже на полном серьёзе возникло ощущение, что оно скоро прорвёт её грудь и выпрыгнет в шершавый снег, если, конечно, фашистская пуля не остановит его раньше.

– Ну что? – прошептал Гриша. – Побежали?

Девочка снова схватила его за ватник и внимательно прислушалась. Но голосов уже не было слышно. Её пугала эта тишина. Немцы не могли испариться. Они где-то ходят, только не разговаривают. Пальцы её разжали куртку товарища. Катя аккуратно выглянула и огляделась по сторонам. На глаза попались две тёмные, высокие фигуры – это были фрицы. Они куда-то направлялись, проваливаясь в снег, и держа автомат в руках. Но к огромному счастью детей, немцы двигались в совершенно противоположную от них сторону. «Не заметили», – с облегчением подумала девочка и повернулась к Грише:

– Пошли, – тихо проговорила она, спустя некоторое время, и они вышли из-за дерева.

Идти приходилось одновременно быстро, но и осторожно. Вся эта обстановка сильно напрягала. Знание того, что в любой момент кто-то может выстрелить тебе в спину или голову. Особенно пугала тишина. Это коварное, спокойствие, за которым скрывается настоящий ужас. Катя боялась его. Ей было легче жить с отдалённым шумом боя, но не с тишиной. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее, лес не кончался и с каждым шагом всё давил со всех сторон. Мрак с неба опускался с неба и окружал их. Катя крепко сжимала ледяной пистолет в руках, касаясь периодически предохранителя. Что делал Гриша – было сложно понять. Он снова шёл впереди, прокладывая дорогу и защищая их спереди. В обязанности Кати входило прикрывать спину. Поэтому она время от времени оглядывалась по сторонам, но во мраке было трудно что-либо разглядеть. Так что, если немцы бы там и были, девочка бы просто физически не смогла бы их заметить. Но она всё равно оглядывалась. Наконец, они вышли к тому самому переходу, который разделял две части леса. Дети остановились и спрятались в зарослях. Они внимательно вглядывалась в сумрак, но врага вроде не было поблизости. «Странно», – подумала Катя. – «Почему нет немцев? Они нас заманивают?» Что-то было тут не так. Гриша нахмурился и взглянул на трофейный автомат:

– Катя, – тихо обратился к девочке он.

– Что? – повернулась к нему та.

– Если я сейчас выйду и меня подстрелят – не оставайся здесь. Не оставайся, даже если я буду жив. Спасай себя.