Дочь полка. Часть 3

– Держи, передай связистам, пусть посмотрят.

– Будет сделано, товарищ коман… – взял бумагу тот.

– Погоди, – остановил бойца Александр. – Пусть свяжутся с первым насчёт подкрепления. А я свяжусь с полковником.

– Будет сделано, товарищ командир! – отдал честь Антон и вышел на улицу.

Дверь глухо захлопнулась, пустив внутрь неприятный морозный воздух. Сорокин вздрогнул и помотал головой:

– Да, – вздохнул он, – тяжко, однако, – солдат опёрся на стол. – Ничего, сейчас ребята их разобьют и заживём. Недолго им осталось гулять. Сейчас только Катю дождёмся с Гришкой.

– Это точно, – кивнул Александр, не отвлекаясь от карты.

– В любом случае, в этот раз легче ей будет, – сказал Сорокин. – Она не одна туда пошла.

– Не начинай эту тему, Вань, – поправил лампу командир, – вот вообще не начинай. В тот раз сколько говорили об этом. На деле всё не так оказалось. Давай просто к работе вернёмся.

Сорокин немного помолчал, трогая свои густые усы. Потом он вздохнул и, наконец, произнёс:

– Я с тобой полностью согласен, Сань. Давай работать.

* * *

Огонь в буржуйке ещё не успел набрать силу. Пока он тихо взбирался на не совсем сухие ветки и медленно поглощал кору. Рядом с печкой лежало ещё несколько веток, которые были собраны наскоро в лесу. Но маленьким разведчикам было достаточно хоть какого-то пламени, пусть и маленького. Они сидели на грязном полу перед буржуйкой, морщась и съёживаясь от холода. Это была та самая землянка партизан, которую они нашли некоторое время назад. Им очень повезло встретить ту самую канаву снова. Эта маленькая земляночка сейчас была единственным укрытием, где можно было спокойно спрятаться от врага и отогреться после тяжёлой морозной ночи. Сколько дети пробирались назад точно сказать невозможно. Даже они толком не помнили, как им это удалось. Конечно, без постоянного преследования было гораздо легче и быстрее двигаться по лесу. Но, несмотря на это, добрались они до землянки, когда солнце давно взошло на небо, а луна, сопровождающая их в эту страшную ночь, скрылась за горизонтом. Катя сидела и отвинчивала крышку от немецкой фляги трясущимися руками. Ладони невыносимо болели. Девочка, пока лазала по этому склону, опять содрала руки. Наконец, крышка отошла и в землянку сразу ворвался резкий запах спирта. Вдруг снаружи послышался шум. Дети встрепенулись и обернулись. Рука Кати тоже дрогнула, и водка плеснула из горла и, стекая, попала ей на руку. Девочка дёрнулась и зашипела от боли, чуть не опрокинув флягу полностью. Гриша поспешно забрал у неё ценный сейчас антисептик:

– Ты прям до мяса, – поморщился он, взглянув на её руки.

– А у тебя, думаешь, лучше? – согнулась пополам та, прижимая ладонь.

Она стянула с нар заготовленную тряпку и снова взяла флягу. Катя подошла к товарищу и с сочувствием взглянула на его руку, с которой был содран рукав. Кровь уже не текла, но рана была всё равно пугающей. Как оказалось, пуля не осталась внутри тела. Она вошла в руку в одном месте и вышла в другом. Мальчик выглядел не очень хорошо. На обратном пути у него усилилась слабость, поднялась температура. Ранение давало о себе знать. До землянки Гриша дошёл с трудом, а сейчас ему совсем стало дурно. Сидел не жив, не мёртв. Но, несмотря на всё это, он старался не показывать своё состояние и даже пытался улыбаться, но получалось у него как-то криво и неправдоподобно. Катя очень волновалась за товарища. Он ей напоминал бойцов, лежащих в медпункте. Тоже бодрился и хорохорился. Но самое главное, что беспокоило девочку, так это то, что она почти ничем не могла помочь. Благо у них была хотя бы водка, которая может хотя бы продезинфицировать, но больше ничего. А сейчас очень нужны были медикаменты. «Боже, как мы будем выбираться-то отсюда? Как он пойдёт?» – думала Катя. Она взглянула на спирт, который бился о железное горлышко посуды, а потом перевела взор на мальчика:

– Готов? – спросила она.

Гриша не отвечал и смотрел, сосредоточившись, на растущее пламя. Он прикусил нижнюю губу и прерывисто вздохнув, задержал в груди воздух. Наконец мальчик резко кивнул и отвернулся. Катя тоже неосознанно перестала дышать и наклонила флягу. Спирт полился на рану. Гриша дёрнулся и согнулся пополам. Если бы он сидел чуть ближе, то точно бы ещё шваркнулся головой об печку, но хоть тут ему повезло. Девочка взяла товарища за локоть и брызнула водку туда, куда она не достала. Тот снова вздрогнул и вцепился здоровой рукой в волосы. Катя поспешно завинтила крышку назад и отложила флягу на нары:

– Всё! Всё! Не лью больше! – вытянула ладони перед собой она, как будто показывая, что у неё нет оружия. – Всё!

Мальчик, тяжело дыша, выпрямился и поспешно вытер слезившиеся глаза. За всю процедуру он не издал ни единого звука, всё сдерживал внутри. Катя аккуратно развернула тряпку, тоже промоченную водкой. На этот раз в жертву пошла рубаха Гриши. Она осторожно, будто боясь спугнуть его, стала перевязывать руку:

– Да, – сказала девочка, – видно, что ты племянник командира.

– А раньше что? – опустил голову на здоровую руку тот и фальшиво усмехнулся. – Раньше не видно было?

– Хватит уже улыбаться, – вздохнула Катя, – я же вижу, что тебе плохо. Можешь на это силы не тратить. А что насчёт твоего вопроса – я с самого начала поняла, что он твой родстенник. Похожи вы очень, да и бойцы об этом говорили.

Улыбка сразу же сошла с лица Гриши. Он закрыл глаза и опёрся лбом на кулак. Девочка стала завязывать узел. Тут он снова вздрогнул и стиснул зубы.

– Тихо! – удержала концы тряпки Катя и повторила чуть спокойнее. – Тихо. Потерпи, казак – атаманом будешь.

– Я до темноты не оклемаюсь, – сказал тот, – я это чувствую.

– Оклемаешься, – пыталась подбодрить его девочка. – Сейчас отдохнёшь и оклемаешься…

– Кать, – прервал её Гриша, – если ты меня просишь не улыбаться, то я тебя попрошу не врать. Ты сама знаешь, что мне не станет легче. Я обуза для тебя! Мы не доберёмся так до наших. Я тебя очень прошу: уходи! Бери карту, вещи и уходи, пока есть возможность.

Девочка встала на ноги и возмущённо посмотрела на мальчика. «Уйти?!» – проговорила про себя она. – «Да он издевается!» Желание товарища жертвовать собой и разделяться, её уже изрядно бесило:

– Ты опять за своё?! – спросила Катя. – Я тебе уже объясняла ни один раз, что без тебя я никуда не пойду! Не смей даже думать об этом! Мы дойдём вместе!

– Ты хоть понимаешь, что ты сама тут сгинешь?! – тоже повысил голос мальчик. – На мне крест уже можно поставить!

– Нет, это ты его поставил! И ставишь постоянно! – не отступала от своего та. – Мы в те разы как-то выбирались же! Вместе!

– В те разы я не был в таком состоянии! Мне уже тогда было плохо, а сейчас так вообще! Ты подумай сама, как…

Тут на улице опять послышался шум. Дети замолчали и со страхом взглянули в сторону выхода. Катя, не отводя взгляда, нащупала холодный пистолет. Они долго вслушивались в тишину, но ничего не происходило. Опять ветер пугает их, а может быть это зверёк какой-нибудь пробежал по веткам. Кто знает?

– Ты подумай сама, как мы вдвоём пойдём? – тихо прервал их молчание Гриша.

– Как-нибудь подумаю, – сказала девочка. – Выход всегда найти можно.

Мальчик уже хотел что-то ответить на это, но резко передумал и покачал головой:

– Какая же ты упёртая!

– Прям, как и ты, – кивнула Катя. – Как я могу уйти? Бросить своего товарища! Как я потом с этим жить буду? Как в глаза бойцам посмотрю? Как дяде твоему всё объясню? Лучше я здесь погибну, чем так вернусь!

– Ты не заслужила смерти, – сжал кулак тот.

Девочка скрестила руки на груди и нахмурилась ещё больше:

– А ты заслужил? Ты боец Красной армии! Ты борешься против фашистов! В чём ты заслужил гибель? В могилу должны отправиться гниды, которые пришли на нашу землю! Они виноваты в смерти друзей, родных, наших близких! Не ты!

– Я ТОЖЕ ВИНОВАТ! – выпалил Гриша, и добавил чуть тише, не глядя на притихшую Катю, – это я погубил свою семью.