Невыносимая лёгкость убиения врага за секунду до пробуждения

— А что не так? — спросил он.

— Ты что это собрался делать? — снова спросила она, и её голос зазвенел от возмущения.

— А ты что подумала? — осведомился он. — Или тебе такая поза непривычна? Ты, можешь, предпочитаешь раком?

— Слезь с меня! — закричала она, отталкивая.

Он поднялся и сел на колени, отпуская её. Она тут же сдвинула колени вместе, натягивая на них юбку, а потом и вовсе повернулась на бок и села, отодвигая ноги от него подальше. Лицо у неё при этом было цвета варёной свёклы.

— Подумать только, слизеринская подстилка изображает из себя недотрогу! — хмыкнул он.

— Что ты сказал? — встрепенулась она, резко повернув к нему голову.

— Подстилка слизеринская! — лениво повторил он.

— Что ты сказал? — прокричала она.

— Подстилка… — с готовностью произнёс он.

— Я не подстилка, урод! — завопила она, вскочила на ноги и нависла над ним, готовясь ударить. — Сейчас же возьми свои слова назад, а то я вобью их тебе в глотку!

— Ха-ха-ха! — расхохотался он, картинно схватившись за живот и запрокинув голову. — Да ты гонишь! Все знают, что ты всем парням в Слизерине давала, — он, наслаждаясь беседой, откинулся назад, опёршись не руки.

— Я никому не давала, ты! — ошеломлённо выдавила она из себя.

— Да не гони, Паркинсон, ты же со всеми трахалась! — зевая, сказал он.

— Я ни с кем не трахалась! — стиснув зубы, ответила она.

— А с кем ты трахалась? — с улыбкой спросил он, склонив голову набок.

— Я. Ни с кем. Не трахалась! — процедила она, нависая над ним и только что не упираясь в него лбом. — Ни с кем! Не трахалась! — повторила она.

— Да ты же перед Малфоем жопой вертела постоянно… — издевательски поднял он брови.

— И что? — спросила она, внезапно успокаиваясь, и сделала шаг назад.

— И перед этим, как его, загорелым… — помахал он рукой в воздухе.

— Блейзом, — подсказала она. — И что?

— И перед этим, который… — продолжил он.

— Короче, Поттер! — перебила она, начиная терять терпение.

— И ты мне скажешь, что в Слизерине — одни педики? — ухмыльнулся он. — Что зря ты им подкладывалась…

— Я никому не подкладывалась… — упрямо нагнула она голову.

— Я не понимаю… — он выглядел озадаченным. — Ты что, вообще ни с кем не трахалась?

— Достал ты меня, Поттер! — сказала она и выругалась. — Да, я вообще ни с кем никогда не трахалась!

— Ха-ха-ха! — развеселился он. — Оказывается, знаменитая слизеринская подстилка…

— Я не подстилка! — снова заорала она.

— На самом деле — девственница! — обрадованно закончил он.

— Ты, козлина, ещё громче крикни! — посоветовала она.

— Па-а-аркинсон — де-е-евственница! — заорал он, что есть мочи.

— Ну что, урод, полегчало? — она подошла к нему, отводя ногу для удара. — Полегчало?

— Ха-ха, девственница! —показал он на неё пальцем и смеясь повалился на траву. Она раздражённо сдула чёлку с глаз. Он умолк, снова сел и вкрадчиво поинтересовался: — А что же это тебя так никто и не чпокнул?

— Отвали, сказала! — с угрозой в голосе сказала она.

— Я знаю, Паркинсон! — назидательно поднял он в воздух палец. — Всё оттого, что ты — страшная! И хотела бы, может…

— Я не хотела, — перебила она.

— Будешь ты мне ещё баки заливать! — снова рассмеялся он. — Да ты за Малфоем бегала, как собачка! Одно его слово…

— Я бы не стала… — упрямо перебила она его.

— Теперь можешь говорить, что хочешь, — безразлично махнул он рукой. — Просто такую страхолюдину никто по своей воле трахать не станет, и твоё желание тут уже совершенно не важно!

— Авада Кедавра! Авада Кедавра! — зарычала она, в ярости снова начав размахивать палочкой и совершенно забыв, что это бесполезно.

— Это смешно, Паркинсон! — хихикнул он, склонив голову на другое плечо. — Были бы в Слизерине мужики — знали бы, что кривую рожу всегда можно подушкой прикрыть! Главное, чтобы на сиськах прыщей не было!

Перестав махать палочкой, она хватала ртом воздух, выпучив глаза, словно рыба, которую счастливый рыбак бросил в ведро, но промахнулся, и теперь она трепыхается изо всех сил. Он с интересом за ней наблюдал — выживет или нет? Наконец ещё раз глубоко вдохнув, она закрыла рот. Заломила руки и закрыла лицо ладонями. Плечи её дрогнули несколько раз, и он поморщился — снова она собирается рыдать, что ли? Подняла лицо к небу, беззвучно шевеля губами, а потом поглядела на него упор и шагнула.

— Ты такой умный… — дрожащим голосом начала она, но к концу фразы эта дрожь улетучилась.

Похоже, осознала, что её злость или ярость — это то, чего он добивается.

— Да не чета гомикам из Слизерина! — весело хохотнул он.

— И опытный… — чуть ли не с восхищением сказала она.

— Э-э… — замялся он, вдруг поняв, что где-то впереди его ожидает ловушка.

— Подушку, говоришь, на голову? — поинтересовалась она. — Педики, говоришь, слизеринские…

— Гомсятина сплошная! — махнул он рукой.

— А я, между прочим, никому в Слизерине и не предлагала, и ничего не позволяла, — так же вкрадчиво продолжила она.

— Да по барабану, кому ты там чего не предлагала… — махнул он рукой.

— А ты, Поттер, гомик или как? — ни с того ни с сего спросила она, введя его в ступор.

— Дура, что ли? — реакция на такой вопрос должна быть молниеносной. Миг промедления означает несмываемый позор на всю жизнь. — Нет, конечно. Гомики все в Слизерине!

— Так вот, Поттер, я тебе предлагаю и позволяю, — сказала она.

— Что? — чуть не подавился он и вытаращил глаза. — Что ты только что сказала?

— Я так понимаю, в Гриффиндоре только настоящих мужчин собрали? — пояснила она. — Давай, покажи этим слизеринским педрилам, как правильно, как ты сказал, «чпокать»!

— Да ты совсем края потеряла, Паркинсон! — вскочил он на ноги. — Какого чёрта я буду тебя чпокать?

— Так я и знала, — хмыкнула она и ткнула в него пальцем: — Педик!

— Да ты… Да я сейчас… — начал он задыхаться от возмущения.

— Что? Что ты сейчас? — спросила она, заглядывая ему в глаза. — Найдёшь своего дружка и чпокнешь его? Или перечпокаешь всех слизеринцев, начиная с Малфоя?

— Ах ты… — хватал он ртом воздух, надуваясь. — Да я…

— Так я и думала, — кивнула она. — С девушкой ты не можешь.

— Да не могу я так!!! — заорал он, выпуская весь накопленный воздух. — Не могу без любви!

— А я, думаешь, могу? — тихо произнесла она. — Я хочу умереть, но ты не можешь меня убить. Я хочу убить тебя, но не могу. Может, это — оттого, что мне ещё есть, что терять, а, Поттер? Может, когда я это потеряю, тогда я и убить тебя смогу?

— Ч-что п-потеряешь? — заплетающимся языком спросил он.

— Мою честь, вот что, — тихо сказала она, подойдя к нему совсем вплотную. — Всё остальное я уже потеряла. Родителей, друзей, дом…

— Это твои проблемы, Паркинсон, — буркнул он. — Хочешь что-то там потерять — вон, палочкой своей воспользуйся!

Она побледнела и отшатнулась, но потом хмыкнула и отступила на шаг, задирая нос.

— Как я и говорила, Поттер, по этой части ты только языком горазд болтать, — заносчиво произнесла она. — Чего ещё, впрочем, ожидать от гриффиндорского гомика?

— Мне без разницы, как ты меня называешь, — пожал он плечами. — Можешь хоть на дерьмо изойти.

— Я уверена, что дерьмо — это как раз по твоей части, — с презрением сказала она. — Когда со своими Уизли в очко долбишься… Ты со всеми Уизли уже попробовал?

— Заткнись! — заорал он, опять потеряв терпение. Ну зачем он так упирается? Если этой дуре хочется унижений — она их получит! — Хорошо, Паркинсон, я тебя трахну. Один раз, просто из жалости.

— Я тебе так благодарна за твоё великодушие… — присела она в книксене.

— Я сегодня добрый, — кивнул он.

— И щедрый, несомненно, — ещё раз присела она.

Боггартово дерьмо, она опять издевается! Ничего, сейчас он этой дуре покажет!

— Где мы это сделаем? — деловито спросил он.

— Всё равно, — пожала она плечами и огляделась. — Да вот, на траве ничем не плохо.

— Ну ладно, — согласился он, хлопнул в ладоши и потёр руки, — ложись на траву и раздвигай ноги… Погоди, я тебе мантию постелю.

Он снял с себя мантию и накрыл ей относительно ровный участок травы.

— Ты, Поттер, что, галантного кавалера из себя строишь? — с подозрением спросила она.

— Да куда там! — протянул он. — Завтра убиваться пойдёшь, а у тебя почки больные. Неаккуратненько!

Она сняла свою мантию и расстелила её поверх его. Потом села по центру, откинулась на спину и расставила ноги, согнув их:

— Так хорошо? — глухо спросила она, глядя в сторону.

— Чтоб я знал! — пробормотал он и добавил в голос: — Ничего, сойдёт!

Подошёл к ней и опустился на колени. Прежде, чем над ней нависнуть, понял, что у него дрожат руки, и это от неё явно не укрылось. Поймав его взгляд, она быстро отвела глаза, а потом и вовсе отвернулась. Не отшатнулась, не оттолкнула его. Юбка сползла с бёдер на живот, оголяя их, и там, где они почти сходились, снова показались белые трусы. С неотвратимостью несущегося по узкому коридора тролля накатило осознание того, что вот сейчас всё и произойдёт… Может быть, произойдёт — если это не часть её плана поиздеваться над ним вдоволь. Вот она, настоящая девушка — пусть и зовётся Паркинсон — лежит под ним в своих белых трусиках, и ещё через минуту… Он опустился на неё, и в этот момент в голове словно бомба взорвалась, а тело скрючило судорогой, после чего вдруг навалилась апатия, со сдавленным стоном он ещё раз дёрнулся и обмяк.

— Поттер! — толкнула она его, с трудом выдавливая слова. — Поттер! Ты совсем дебил, что ли?

— Что тебе не так? — зло спросил он, приподнимаясь.

По телу разливалась приятная слабость, руки отказали, и он снова повалился на неё.

— Поттер, дебил! — прорычала она, пытаясь его с себя спихнуть. — Ты так и собираешься трахаться? В трусах?

Собрав волю в кулак, он с трудом поднялся на колени, и она вытаращила глаза на на его штанах.

— Поттер, это что? Ты что, описался? — ошеломлённо протянула она.

— Не совсем, — нехотя буркнул он и на всякий случай добавил: — Дура!

— А что это тогда? — крикнула она.

— Это… кончил, в общем, — пробормотал он.

— Кончил? — не поняла она.

— Ну да, — скривился он. — У парней это… оргазм, короче.

— Оргазм? — переспросила она с круглыми глазами. — С ума сойти! Просто полежав на мне — и сразу оргазм? Да я просто супер! Надеюсь, тебе было хорошо на мне лежать?

— Хватит! — крикнул он. — У меня… Давно… Не было…

— Давно? — спросила она, сощурившись. Он отвернулся и начал подниматься. Она дёрнула его за руку, возвращая на место. — Скажи мне, Поттер, а ты вообще когда-нибудь… — он закатил глаза. — Понятно. То есть, ты — неудачник, которому даже ни одна гриффиндорская шлюха не даст? А, Поттер? — он продолжал молчать и хмуриться, потому что сказать-то особо было нечего. — Снимай давай! — она показала на его штаны. Он с ворчанием расстегнул штаны и спустил на бёдра. — Ты издеваешься, да? — спросила она, заглядывая ему в глаза и рявкнула: — Снимай!

Он встал, отвернулся и принялся стягивать штаны, поглядывая в её сторону. Она приподнялась, стягивая трусы, аккуратно свернула их, положила в карман и прикрылась юбкой. Потом подумала и, расстегнув лифчик, вытащила его из-под блузки. Пока выходило, что она всерьёз настроена сделать это — иначе зачем бы она стала снимать трусы?