Летчик Михеев

Этой мечте было суждено сбыться. Скоро правительство решило провести первый большой перелет, в котором наряду с машинами иностранной постройки должны были идти наши, советские машины. Шесть советских самолетов, поднявшись с московского аэродрома, должны были пройти большой путь на восток — через Волгу, через Уральские горы и равнины Сибири, через Байкал, пустыню Гоби в Китай и дальше в Японию.

На одном из самолетов летели Поляков и Михеев.

МОСКВА — КИТАЙ НА САМОЛЕТЕ

В начале июля 1926 года Михеев и Поляков сидели в самолете "Правда" и, словно зачарованные, смотрели вниз, туда, где расстилались воды Байкала.

Подернутая дымкой синева воды у противоположного берега окаймлялась коричневой полосой гор. Горы взбирались ввысь, закрывались до половины темною зеленью лесов, а выше блестели яркими снежными шапками.

Мотор ревел, и гул его отдавался громким эхом в горных ущельях.

Они летели оглушенные и счастливые. Девять дней они просидели в Иркутске в ожидании хорошей погоды, Все время дули ветры или стояли непроглядные туманы. Окружающие Байкал горные хребты были покрыты тучами. Лететь при таких условиях невозможно.

В наши дни — другое дело. Теперь, благодаря накопленному опыту, благодаря росту авиационной; техники и улучшению земной службы полеты над Байкалом совершаются беспрепятственно в любую погоду. Но тогда Михеев и Поляков впервые прокладывали этот воздушный путь.

На десятый день туман, наконец рассеялся, проглянуло голубое нёбо. Они вылетели из Иркутска, через озеро Байкал и Монголию, к пустыне Гоби.

Впереди заблестели серебряные вершины Хамар-Дабана, справа показалась словно вдавленная в горный кряж станция Танхой. Летчики весело переглянулись.

Четко и настороженно вели летчики свою машину. Вот вдали показалась долина и в ней сверкающая на солнце река Селенга. Граница! Дальше Монголия, а за ней — Гоби.

Горы остались позади. Внизу — песчаные холмы, серое однообразие монгольских степей. Проходит час за часом, но пейзаж не меняется. Под самолетом унылая пустыня с едва заметной ниточкой телеграфных проводов. Наконец впереди показалась гора Богда-Ул, у подножья которой раскинулся аэродром. Вот уже виден дым опознавательных костров, видны стоящие на краю поля самолеты летчиков Екатова и Томашевского, прилетевших раньше.

Вскоре прилетели Громов, Найденов и Волковойнов. Все шесть самолетов, вылетевших 10 июня из Москвы в Китай, собрались в столице Монголии.

?

Сдав машины аэродромной команде, летчики на автомобилях направились в город.

Через несколько минут Поляков и Михеев были в единственной в городе гостинице — в маленьком двухэтажном домике.

Советских летчиков встретили приветливо.

Здание монгольского правительства было украшено желто-голубыми национальными и красными советскими флагами. У дверей стоял почетный караул. На стенах висели портреты Ленина, Маркса и Сун Ятсена. Глава монгольского правительства Церен-Доржи приветствовал советских летчиков, а члены правительства рассказали им о возрождении страны, о ее героической борьбе за независимость.

— Старое уступает новому, — говорили они. — Культура начинает проникать в жизнь нашей страны.

Мы освободились от господства помещиков и иностранцев, безжалостно грабивших народ в течение долгих столетий. Мы развиваемся, растем, и в этом помогает наша дружба с. могучим соседом — Союзом советских социалистических республик…

На другой день, с первыми лучами солнца, летчики отправились на аэродром. Их автомобили обогнали колонну монгольских пионеров. Веселые смуглые личики, короткие трусики, красные галстуки, барабаны. Будущие строители новой Монголии звонко прокричали лозунг:

— Да здравствует революционная Монголия!

Перед летчиками лежал самый трудный участок пути: перелет через пустыню Гоби.

?

Сильный ветер подхватил самолет и прижал его к волнистым отрогам горы. В пилотскую рубку повеяло невыносимым жаром.

Быстро уплывали назад телеграфные столбы. Линия ушла куда-то вправо. Теперь под самолетом бежала лишь узенькая тропинка. Но скоро и она исчезла…

Михеев и Поляков управляют самолетом по очереди, чтобы дать друг другу отдохнуть. Постепенно они раздеваются почти догола, но и это не помогает: мокрые рубахи прилипают к телу, в висках стучит. А в термосах — словно нарочно — горячий кофе!

Вот уже сто километров остались позади. "Правда" одиноко идет над пустыней, остальные самолеты летят по другому пути.

Но что это за темное облако там, впереди?

Рука судорожно сжала штурвал: самум, грозный самум!

Поляков берет влево на север, пытается обойти самум.

Но зловещее облако уже занимает почти весь небосклон.

Внизу затихшая пустыня.

Когда-то здесь было море. Но прошли миллионы лет, и пустыня Гоби — бывшее морское дно — раскинулась на тысячи километров, дышит одуряющим зноем.

Впервые над этими местами пели свою песню моторы: советские летчики первые прокладывали воздушный путь через пустыню. Они с тревогой смотрели на горизонт, откуда выплывал высокий, все растущий бурый столб самума. Неожиданно самолет резко провалился вниз, потом мощный поток раскаленного воздуха швырнул его кверху.

Работая в четыре руки, Михеев и Поляков старались выправить рискованные положения металлической птицы, но самум был сильнее мотора. Самолет становился на дыбы, прыгал словно лягушка в раскаленном воздухе.

Так продолжалось четыре часа подряд — до тех пор, пока самум внезапно не прекратился: самолет прорвался сквозь бурю. Летчики облегченно вздохнули. Но теперь новая беда: самум далеко отбросил самолет в сторону от намеченного пути, и они потеряли направление на оазис Уде, где должны были встретиться с остальными летчиками.

Что делать? Выручила счастливая случайность: Михеев заметил внизу караван, шедший из Манчжурии. По направлению его движения летчики догадались, что путь на Уде лежит правее.

Через тридцать минут в лощине между холмов показались колодец и фанза. Тут же виднелись самолеты и караван верблюдов. Это был оазис Уде. Загремели, отлетая от колес самолета, камни, устилавшие лощину, замолк мотор — и вот уже прибывшие ранее летчики тепло приветствуют Михеева и Полякова.

Невеселая это была встреча! Летчики узнали, что самолет Томашевского потерпел аварию и летчик и механик решили там же в пустыне исправить его.

Ночью опять начался шторм. Ветер сорвал с самолетов брезенты. Летчики, всю ночь не смыкая глаз, дежурили у самолетов. К утру шторм стих. Ровно в шесть часов утра самолеты покинули Уде.

Несмотря на зной, лететь было легко. Внизу хороший ориентир — четкая дорога с рядом телеграфных столбов. Изрядно мешает легкая болтанка, но настроение бодрое: Китай уже близко, скоро конец полету.

Жажда становится нестерпимой. В термосах горьковато-соленая вода из колодца-оазиса, а внизу, под самолетом, раскаленные пески. Но скоро пустыня постепенно переходит в степь с серой волнующейся травой.

Еще час — и Монголия осталась позади. Внизу ползут озера с густой зеленью вдоль берегов. Мелькают маленькие поселки, городки. И вот из голубой дали выплывает Миотань, где летчиков ждет первый китайский аэродром. С самолета уже видны люди, стоящие на крышах глиняных фанз.

Земля быстро, движется навстречу. Блестят трубы музыкантов. Солдаты в центре аэродрома. И вдруг резкий треск: "Правда" бессильно ложится на левое крыло…

Летчики выпрыгивают из сиденья и останавливаются перед бессильно накренившейся машиной. Весь аэродром, изрыт глубокими ямами; лишь в центре он гладок и ровен, но… там расположился почетный караул! Размышлять некогда — сверху уже слышится рокот моторов других самолетов, готовых опуститься на этот, с позволения сказать, аэродром. Поляков бесцеремонно попросил почетный караул освободить площадку, а Михеев уже тащил из самолета бидоны с бензином. Скоро посреди поля загорелись костры — предупреждение товарищам.

Осторожно снижаются Громов, Екатов, Найденов и Волковойнов. Все возмущены до глубины души. Разве для этого шесть советских самолетов летели через равнины Союза, горы Урала, тайгу Сибири, грозный Байкал и пустыню Гоби, чтобы по вине организаторов земной службы вывести из строя один из самолетов неподалеку от Пекина?

Но долго возмущаться было некогда — началась церемония официальной' встречи. Командир местной бригады китайской армии и генералы, уполномоченные главнокомандующим Фын Юйсяном, говорили торжественные речи. Гремела музыка. Михеев и Поляков печально стояли около своего искалеченного самолета. Они решили вернуться на автомобиле в Улан-Батор и привезти оттуда запасные части, а затем уже вместе с Томашевским лететь в Пекин.

?

13 июля четыре советских самолета покинули Миотань и полетели в Пекин. Михеев и Поляков остались одни.

Ночь прошла неспокойно: хунхузы напали на китайских солдат,

охранявших аэродром. Были убитые.

Рано утром летчики выехали на автомобиле обратно в далекий Улан-Батор. Здесь летчиков ждало неожиданное распоряжение: "Немедленно выезжайте в Пекин. Томашевский здесь".

Оказалось, что пять самолетов из шести прибыли в Пекин, шестой достиг Китая, — задача выполнена! Решено было продолжить перелет на юг до Шанхая и на восток до столицы Японии Токио. В связи с этим в Пекине нужны были люди.

Итак, в обратный путь! Снова нанят автомобиль, на этот раз рейсовый. Кроме Михеева и Полякова, в нем едут трое китайских купцов.

Опять потянулись утомительные часы пути по пустыне.

Миновав Уде, машина приближалась к китайско-монгольской границе.

На последней остановке предупредили: неподалеку бродят шайки хунхузов. Но летчика торопились и, несмотря на позднее время, все же решили ехать.

Душная ночь покрыла темную землю. Пески дышали раскаленным зноем. Откуда-то доносился вой шакалов.

Ход машины замедлился — начиналась полоса зыбучих песков. Справа и слева высились огромные, камни. Фонари автомобиля бросали на них лучи дрожащего света.

— Вот на днях в этом самом месте… — начал было шофер; по замолчал: впереди показались вооруженные всадники.

— Стой!

Поляков, шофер и Михеев быстро соскочили с автомобиля.

Раз! — раздалось из парабеллума.

Два! — из второго.

Три! — из нагана шофера.

Взметнув косичками, хунхузы нырнули в сторону.

Тишина. Ехать дальше или стоять на месте? Решили ехать. Но как ехать, когда дорога исчезла под заносами песка?

Михеев отправляется на розыски/

Вскоре с той стороны, куда ушел Михеев, раздался выстрел. Это был условный сигнал. Автомобиль тронулся и, увязая в песках, потащился по направлению выстрела. Вот и Михеев. Он стоит на дороге.

Машина полным ходом двинулась вперед. Но песок мстил. Он набился в мотор, мешал его четкой, работе. Угрожающе закипела вода в радиаторе. Дальше ехать нельзя. В это время, в стороне от дороги, показалось низкое глиняное сооружение, обнесенное высоким каменным набором. Шофер, хорошо знакомый с местностью, сообщает:

— Фанза хунхузов!

Положение не из приятных. Но делать нечего — пришлось лезть, что называется, в самое пекло. Лучше встать под защиту ревниво охраняемого на востоке права гостя, чем ждать неожиданного нападения из-за угла.